О золотом шитье
(продолжение)…
А вот уже не легенда, а достоверный факт: для
вышивания порфиры, в которой должен был короноваться Александр Второй, в
Петербург вывезли не одну, а тридцать лучших торжокских мастериц. Так что своей
необычайной известностью небольшой провинциальный городок был обязан, конечно,
непревзойденному искусству золотошвей.
При всей своей дороговизне золотое шитье не осталось
на Руси явлением элитарным, да иначе и как можно было бы назвать это искусство
народным? Блестящий праздничный наряд заказывали себе и низшие сословия, благо
прочное и долговечное выходное платье можно было бы носить всю жизнь и еще
оставить наследникам. Словом, наезжали в Торжок отовсюду и помещики, и купцы, и
крестьяне посостоятельнее, покупать дочерям приданое и дорогие свадебные
одеяния:
«От золота-то венка голова болит» -
из причитания невесты.
«Сватенки шубочка атласная,
Кушак-то красной,
Фата-то шелкова,
На голове кокошник,
На голь золотой…»
Так воспевали в песнях одежду свахи, а также дружки:
«Дружки шляпа со пером,
Позументы серебром…»
А уж сами новоторжцы вовсю
щеголяли в расшитых золотом шубках, шапках, сафьянных сапожках. Традиционный
праздничный костюм состоял, по описаниям, из сарафана, рубахи с расшитыми
золотом белыми кисейными рукавами и фартука. Злато-серебром и речным
переливчатым жемчугом был украшен головной убор – сборник, сверх которого
надевался еще и платок с богатой вышивкой золотом. Ну и, конечно, с золотым же
узором сапожки. Можно представить, как блистали на Солнце улицы Торжка во время
праздничных гуляний. Нарасхват шли и шитые золотом шелковые или бархатные
скатерти, подушки, салфетки, накидки, легкие платья.
Расцвет этого золотого великолепия пришелся на 18…19
века. В 1860-х годах в Торжке было триста профессиональных золотошвей, к концу
же века их осталось втрое меньше, наступил закат промысла. Вместе с другими
старыми традициями ломавшегося уклада уходила и мода: город, да и деревня
переодевались в фабричное, оставив уникальному промыслу лишь галуны и погоны, дававшие
небольшие случайные заработки.
Вовсе не угас промысел благодаря стараниям здешнего
патриота Дмитрия Романова, объединившего бросавших уже было пяльцы золотошвей и
кружевниц в мастерскую при земской управе, где он поощрял творческий подход к
делу, стремился возродить былое высокое искусство. Усилия его не пропали даром:
в начале 20-го века работы местных искусниц были отмечены множеством наград на
международных выставках в Париже, Лондоне, Турине. Из книги бывшей помощницы
Романова, а затем и его преемницы Клавдии Хилевской «Золотой узор» мы знаем
имена лучших мастериц этого времени: Ульяна Букарева, Клавдия Титова, Мария
Поповцева, Любовь Ширяева, Анна Князькова.
Увы, вскоре после смерти Романова в 1915 году
мастерская и созданная при ней школа лишились поддержки земства и вынуждены
были прекратить существование. Уже в советское время усилиями Хилевской на их
базе была создана золотошвейная профтехшкола.
… И вот я сижу «за партой» рядом с пятнадцатилетней
курносой девчушкой, которая держит в руках пяльцы, шильце и иголку с ниткой. В
пяльцах – заготовка – темно-синее сукно с меловым рисунком, на котором
угадываются розы. По контуру одной из них уже прикипел сверкающий шов. Для
непосвященного сплошная загадка, как держится он на ткани: ведь в отличие от
обычной вышивки, где нить прошивает материю, здесь принцип совсем другой –
соединение «вприкреп», то есть золотая нить накладывается по рисунку с лицевой
стороны, а крепящая ее к ткани обычная нитка должна оставаться невидимой для
глаза. В знаменитом «литом кованом» шве золотые нити кладутся так плотно одна к
другой, что создается полное впечатление сплошной драгоценной пластины.
Если наблюдать за работой опытной мастерицы, то и не
поймешь, как это происходит. Ученицы же все операции выполняют гораздо медленнее,
благодаря чему я и пытаюсь проникнуть в тайну рождения чуда. Моя соседка
уверенно прокалывает шильцем сукно рядом с золотой тропкой, и его острие
встречает с оборотной стороны конец иглы с нитью прикрепа. Иголка выводит ее
сквозь прокол на лицевую сторону, но теперь дрожащий кончик сбегающей с катушки
«мишуры» никак не хочет попадать в петельку. Наконец это удается сделать,
следует легкое движение иглой вниз, под пяльцы, и прихваченная «мишура»… ныряет
в прокол вслед за нитью, чего допускать никак нельзя. Девушка от обиды готова
разрыдаться: так стараться на глазах у гостя из Москвы – и все насмарку.
Но упрекать ее, конечно, не в чем. Недаром же в
старину первые полгода, а то и больше ученице иглу в руки не давали: приучали
сперва к материалу, к пяльцам, учили склеивать плотную бумагу и лист наподобие
картона, переводить на него через кальку готовый рисунок, вырезать элементы
будущего узора из бумаги, наклеивать их на материал, чтобы придать вышивке
объемность. А от первого вышитого шва до готовой самостоятельной работы
проходили годы. Искусство это, да и сам материал – золото не утратили
загадочности и в век науки: вот, скажем, примет мастерица накануне лекарство,
придет на работу, а вышивка от ее дыхания вдруг тускнеет. Да что там лекарство,
от настроения, уверяют, и то блеск золота зависит!
На фабрике всего несколько мастериц высшего класса, владеющих искусством золотного шитья. Трудятся они над уникальными заказами, выставочными вещами, созданием образцов для массового выпуска. Их лучшие работы, как портрет Александра Пушкина, вышитый А. Букаревой-Зазыкиной, тонкая зеленая скатерть, сделанная лучшими тогда мастерицами А. Алексеевой, В. Денисовой и А. Аманатской по рисунку Людмилы Филоновой для Брюссельской Всемирной выставки 1958 года, замечательные панно З. Кашкаровой, В. Гашковой – по праву соперничают с изделиями мастериц прошлого, продолжая славу древнего золотошвейного искусства.
©
А.С. Миловский, «Золотая нить», с сокращениями.
Альманах
Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, 1990 г., №2 (22)
©
Альманах «Памятники Отечества», 1990 г.
Все материалы подготовлены Романом Козловым , tv-rk@yandex.ru
